Несмотря на порции предновогодних новостей о вакцинации и налет энтузиазма от предстоящих праздников, 2020-й запомнится скорее противоположными эмоциями. Для широкой общественности в России, странах Запада, развивающихся странах от Латинской Америки до Ближнего Востока этот год прошел под знаком общественного недовольства и протеста: на кухне, в интернете, на площади. Прежде всего недовольства, вызванного провалами социальной сферы: когда спасали в первую очередь системы здравоохранения от перегрузки, а уже потом — здоровье людей. Эти провалы богатых стран были особенно заметны на фоне больших успехов стран Азии в преодолении эпидемии. Новые карантинные меры вызывали уже недовольство и протесты против ограничения личных свобод и экономических проблем, вызванных пандемией.
Однако сам стиль протеста как главной формы диалога общества и элит сложился еще раньше — движение желтых жилетов во Франции поднялось с 2018 г., протесты в Гонконге (которые пандемия как раз остановила) бурлили с 2019 г. Даже самый массовый протест 2020 года против «накопленной несправедливости» — движение Black Lives Matter, легко перешагнувшее Атлантический океан, имело богатую историю локальных протестов. Серия движений в защиту прав женщин — от MeToo до выступлений против запрета абортов тоже не связана с пандемией. И шансы на то, что кризис 2020 г. позволит устранить фундаментальные причины недовольства, пока не просматриваются.
Интернационал недовольных
Все это недовольство объединяет одно — запрос на справедливость. Он приводит к общему знаменателю протесты и в самых красивых, и в самых бедных столицах. Фундамент у него один — это растущее неравенство — экономическое и социальное. Как показало глобальное исследование холдинга «Ромир» и GlobalNR, именно разрыв между богатыми и бедными назвали очень существенной проблемой в 2020 г. 2/3 населения Германии и США и больше 4/5 — Бразилии, России и Индии.
Иными словами, люди видят, что неравенство возможностей растет даже быстрее неравенства доходов. Шансы людей, не получивших до 20 лет образования и качественного питания, на процветание и здоровье в 40 лет драматически сокращаются, в то время как выпускник Гарварда с хорошей страховкой резко увеличивает свои шансы на благополучную и здоровую жизнь. Отдельные истории успеха из социальных сетей — двадцатилетних блогеров-миллионеров не только не решение этой проблемы, но и ее постоянный раздражитель. В этом отношении показательна карта протестов, которую ведет с 2017 г. Фонд Карнеги: в стороне от бунтов против несправедливости остаются только богатые страны Северной Европы, уже воплотившие в жизнь де-факто социалистическую модель, а также динамично растущие страны Юго-Восточной Азии и Китай, добившиеся резкого роста среднего класса за счет сокращения бедных.
Резонный вопрос, возникающий в связи с этим: выльется ли это недовольство в новую политическую повестку. Пока предпосылок к глубокой и более справедливой перестройке международной системы — не по принципу силы, а путем сглаживания условий для всех стран — не предвидится. Вероятно, что уже в следующем году программы помощи экономикам будут сокращены, мир ожидает волна банкротств малых и средних предприятий. Крупным компаниям, вероятно, власти навяжут в той или иной форме программы поддержки занятости, но в целом они станут скорее главными бенефициарами господдержки.
Новое прочтение социализма
Уже видна модель, складывающаяся в отношениях элит и «недовольных граждан», которая в 1990-е гг. в России именовалась переговорной техникой «наезд-откат». Победы улицы все чаще носят символический характер: от сноса статуй до исключения из законопроектов наиболее одиозных поправок. Станет все более популярным назначение на публичные должности представителей недовольных — будь то представители различных меньшинств или женщины. Однако это будет представительство без контроля «над средствами производства» и ресурсов для перестройки систем.
Это означает, что будет укореняться практика симуляции возможностей, а не их реального расширения. Перераспределять «базис» в условиях кризиса и неопределенности никто по-крупному не станет. В этом отношении максимально показательный феномен — переезд символов Долины — компаний Tesla и Oracle из Калифорнии в Техас после выборов: при полной поддержке демократической партии с ее левой повесткой и ценностями, платить налоги они предпочитают в республиканском «правом» штате. Все переехать в условный Техас не смогут, поэтому платить за левые ценности будет не так много желающих.
Будут и исключения: в наиболее богатых странах Запада с глубокой социальной традицией накопленное богатство позволит внедрить новые формы поддержки. Мы увидим выплачиваемый всем безусловный доход и феномен свободного времени, которого станет больше, чем рабочего. Однако в мировом масштабе ожидать чего-то кроме базовой компенсации потребностей было бы излишне оптимистично. Как шутит персонаж Германа Манкевича, сценариста культового фильма «Гражданин Кейн» в новом фильме Дэвида Финчера, «социализм — это справедливое распределение богатства, а коммунизм — бедности» (заочно оппонируя Уинстону Черчиллю с его фразой «Капитализм — несправедливое распределение благ, зато социализм — справедливое распределение нищеты»). Так вот, социализм по Манкевичу пока строить смогут только богатые и небольшие страны.
Более того, государства уже идут в активное наступление на самую большую победу левого движения последнего десятилетия — интернет и свободу обмена информацией и большими данными. Вся философия Долины, сегодняшнего символа предпринимательства, сформировалась еще в 1970-е гг. из философии калифорнийских коммун. И наступление государства на эту сферу вполне объяснимо — государства не любят, когда моделировать выбор граждан может кто-то еще, — а именно алгоритмы принятия решений остаются главным активом Google, Facebook, Amazon или Netflix.
Новый интернационал: проблем, а не решений
Не решив проблему справедливого распределения доходов и возможностей, государства уже сегодня предлагают объединяющую повестку — распределение общих проблем. Главная из которых — изменение климата. Именно это — реальная площадка для левой повестки ближайших лет.
На этой площадке будет идти серьезное столкновение «недовольных граждан» — страдающих от засух и пожаров, чрезвычайных ситуаций, потерь в сельском хозяйстве и исхода рыбы в другие широты, — с крупным капиталом, вынужденным перераспределять ресурсы из традиционных областей в более «зеленые». И поскольку человечество дождалось уже очевидных и тяжелых проявлений изменения климата, шанс если не на справедливость, но на меньший эгоизм здесь имеется. В то же время богатые страны будут пытаться «наказать» развивающиеся страны зелеными налогами и снижением инвестиций.
Как же бурлящая протестная активность повлияет на мировую политику? Различные научные школы расходятся во мнении, в какой мере внутренние потрясения влияют на международные отношения в целом, однако урок распада Советского Союза — сильный аргумент в пользу учета внутренних факторов. Но можно ожидать, что правительства будут пытаться переложить бремя накопленных внутренних проблем на граждан. А внешняя политика будет становиться более площадной — переводиться на язык прямых выгод населению «в граммах» и эксплуатировать внешний мир для решения внутренних вопросов — образов внешнего врага, неблагоприятной обстановки или — общих ценностей, ради которых нужно «немного потерпеть». Что будет совмещаться с активной симуляцией возможностей внутри.
Поэтому, вероятно, уже в ближайшие годы «недовольный гражданин» сменится «гражданином неудовлетворенным».
