Популярность Трампа может быть связана с проблемами образования в США

Хотя итоги президентских выборов в США еще не подведены, промежуточные результаты голосования указывают на устойчиво высокую популярность Дональда Трампа среди американских избирателей. Одна из причин такой поддержки называлась еще в ноябре 2016 г., после победы Трампа на выборах: значительная часть избирателей не видит ничего предосудительного в том, что говорит и как поступает 45-й президент США. Такое отношение к нему вполне может быть связано с десятилетиями накапливавшимися проблемами американской системы школьного и высшего образования.

В той части российского общества, которая интересуется высшим образованием в других странах, доминируют комплиментарные оценки американской университетской системы. Часто упоминаются имена суперэлитных американских вузов: Гарварда, Йеля, Принстона, MIT, Стэнфорда и т. д., которые возглавляют международные университетские рейтинги. Однако судить по этим университетам обо всей системе вузов США настолько же неверно, как делать выводы о каком-нибудь городе по впечатлениям от его исторического центра.

Более полное представление о состоянии американского высшего образования может дать один из международных университетских рейтингов, например Times Higher Education University Ranking (THE). Его составители регулярно запрашивают у университетов мира из разных стран данные, в том числе о преподавании, исследованиях и сотрудничестве с бизнесом.

Разумеется, более репрезентативные данные об университетских системах ожидаемо приходят из более развитых государств. Многие небогатые экономики представлены в рейтинге THE лишь своими лучшими университетами, что формирует искаженное восприятие их университетских систем. По этой причине такие страны стоит исключить из рассмотрения. О чем же говорит рейтинг THE? Для начала оставим только те университеты, чьи программы заработали не менее 80 баллов из 100 возможных. Иными словами, мы сфокусируемся на суперэлитных университетах. На рисунке синими прямоугольниками разного оттенка маркированы пары страна – предметная дисциплина, удовлетворяющие порогу в 80 баллов. Чем темнее оттенок синего, тем ближе средняя оценка к максимуму в 100 баллов. Вполне ожидаемо, что в мире суперэлитных вузов США и Великобритания оказываются мировыми лидерами.

Однако картина заметно меняется, если понизить порог до 40 баллов, чтобы учесть не только суперэлитные, но и просто хорошие университеты. Это позволит оценить качество уже массовой системы высшего образования, в которой учатся десятки процентов молодежи, а не несколько процентов. И тут окажется, что США уже не мировой лидер и уступают, например, системе высшего образования Нидерландов. При этом массовому высшему образованию Нидерландов отнюдь не отводится роль посредственности: в общем университетском рейтинге THE все вузы этой страны входят в число 250 лучших университетов мира, из них более половины принадлежит к первой сотне. И мы еще не стали рассматривать совсем слабые американские вузы, которые бы еще больше уменьшили средний результат США.

О том, что система массового образования в США не является мировым лидером,  уже давно пишут ведущие исследователи системы высшего образования.

Чтобы разобраться в причинах, можно поискать сравнения с другими странами и спуститься на уровень ниже – к школе, поскольку именно среднее образование является ключевой ступенью на пути к обучению в вузе. К странам с качественным массовым образованием, без сомнения, относится Финляндия, в прошлом веке отказавшаяся от ставки на суперэлитные школы. В международном школьном тесте PISA американские школьники значительно и устойчиво отстают от финских, нередко демонстрируя результат ниже среднего по ОЭСР, в то время как Финляндия регулярно показывает одни из лучших результатов среди богатых стран. С точки зрения качества система школьного образования Соединенных Штатов копирует систему высшего образования страны: среди американских школ можно обнаружить достаточное число элитных, но можно встретить немало и откровенно слабых.

Во второй половине XX в. в Финляндии велась довольно напряженная дискуссия о моделях развития школьного образования. Эта дискуссия длилась несколько десятилетий, на протяжении которых в Финляндии шли последовательные реформы школьной системы, и завершилась она лишь в самом начале XXI в., когда выяснилось, что страна стала мировым лидером школьного образования по версии теста PISA.

Сторонники предложенной реформы школьного образования задались целью сделать качественное обучение доступным всем детям, разместив в одной школе учеников с разными способностями и из разных слоев общества. Они надеялись получить поколения, достигающие высоких и одновременно более равномерных результатов в обучении и способные сфокусироваться на сложных технологических и экономических задачах, которые предстоит решать финской экономике. Оппоненты же утверждали, что попытки достигнуть этой цели приведут разве что к невосполнимому отставанию Финляндии от развитых стран. По их мнению, основные ресурсы должны быть направлены на обучение наиболее способных детей, так как именно им предстоит обеспечивать конкурентоспособность Финляндии в мировой экономике. Элитарные и обычные школы, как полагали оппоненты, не следовало смешивать друг с другом и фокусироваться нужно именно на элитном образовании.

Финское общество выбрало первую модель, и она дала неожиданные для многих результаты в виде многолетнего мирового лидерства Финляндии в тесте PISA.

Массовая система высшего образования Финляндии похвастать таким лидерством не может. По данным THE, она располагается среди 800 лучших университетов мира. Однако и ряд американских университетов можно обнаружить за пределами первой тысячи лучших вузов (как отмечалось выше, такие вузы не учитывались нами при анализе данных THE).

Финской системе высшего образования еще очень далеко до успехов школ. Но, возможно, в повторении этого успеха нет большого смысла. Дело в том, что многие выпускники финских школ будут приняты в лучших университетах мира, где и получат высшее образование. В целом же средний финский школьник готов к обучению в университете намного лучше своего американского сверстника.

Ставка на элитарное образование представлялась сомнительной даже на уровне абстрактных рассуждений. Как удостовериться в том, что небольшая прослойка элитных школ и университетов предоставляет образование всем способным индивидам, не оставляя многих из них за бортом качественного образования? Не кажется ли странным разделение людей на талантливых и неталантливых, в то время как, вероятно, существует и множество промежуточных уровней способностей? Не игнорирует ли элитарная система образования возможность повысить способности детей?

Экономическое развитие США в последние десятилетия дает новые аргументы против элитарной модели образования. Десятки процентов американских граждан, не получивших хорошего образования, вынуждены трудиться на некачественных рабочих местах с низкой зарплатой и заниматься тяжелым трудом без карьерного роста. Поэтому проблемы системы образования могут влиять и на политические предпочтения. И не только потому, что недовольство плохой работой заставляет голосовать за того, кто обещает быстро решить проблемы людей, но и напрямую, через систему взглядов, которая формируется под влиянием образования. Или его недостатка.

Вполне вероятно, что качественная система массового образования, в отличие от элитарной, формирует благоприятную социальную экосистему. А она в свою очередь формирует массового работника, способного выполнять более сложные профессиональные задачи и продолжить свое обучение. В том числе и в зарубежном суперэлитном вузе. Она способствует появлению социальной среды с образцами поведения, среди которых доминирует кооперация, а не конфликтность. Она формирует массового избирателя, в меньшей мере склонного голосовать за популиста, систематически демонстрирующего свою непригодность для роли национального лидера. Стоит, конечно, признать, что во многих странах с качественным массовым образованием националисты сегодня получают больше голосов, чем прежде. Но о приходе к власти лидеров с целой гаммой сомнительных взглядов в этих государствах пока речи не идет.